Как война в Украине становится катастрофой не только для людей, но и для природы

Для меня война началась в тот же момент, что и для всей Украины, – утром 24 февраля 2022 года именно в мой город прилетели первые крылатые ракеты. Сейчас я вынужденный переселенец и большую часть времени посвящаю анализу влияний войны на дикую природу. Это важно, поскольку на заданный завтра вопрос: «Что делать после завершения войны?» можно будет ответить, только уже имея ответы на другие вопросы: «А что изменилось вследствие войны?» и «Как именно она повлияла на окружающую среду?»

Дать оценку экологическим последствиям войны – невероятно сложная задача для ученого или эксперта. В прошлом нам с коллегами приходилось анализировать последствия вторжения российских войск в Донбасс и экологические последствия аннексии Крымского полуострова. К сожалению, каждый такой опыт по-своему уникален и поэтому тяжело применим к нынешней фазе войны.

Так, в 2015 году, после освобождения части временно оккупированной территории Донецкой области (в районе национального парка «Святые горы» и заповедника «Меловая флора»), у нас была возможность изучать разные формы повреждения леса, отбирать пробы из воронок на меловых горах. Война на востоке Украины, наиболее активно развивавшаяся в 2014-2016 годах, преимущественно проходила на природных территориях и только частично – на полях. Даже условная граница с самопровозглашенными Донецкой и Луганской народными республиками почти полностью прошла по природным территориям – ООПТ и долинам рек.

В ситуации с Крымом считается, что военных действий как бы и не было, но это не совсем так. Именно в Крыму начиная с 2015 года Россия сосредоточила невиданный ранее на полуострове военный контингент и проводила многократные учения с привлечением значительного количества техники и даже отрабатыванием морских десантных операций.

Зоной проведения таких учений стал преимущественно Керченский полуостров, почти полностью занятый природными степями. Реальная площадь созданного здесь военного полигона составила около 55 000 га (вместе с Опукским природным заповедником). В результате учений вся эта территория превратилась в землю, уничтоженную химическими продуктами боеприпасов.

Международное право трактует военные учения как разновидность военной деятельности, так что, если высказываться корректно, Крым действительно сильно пострадал от военной деятельности, а прибрежная акватория, где было выпущено большинство боеприпасов, – и подавно. Если говорить более простым языком, для животных и растений и ООПТ не имеет значения, с какой целью ездят танки и взрываются снаряды. Разрушение природных ландшафтов и гибель всего живого происходят с одинаковой неизбежностью.

Но нынешняя война совсем другая. Она делится на наземную операцию на юге и востоке Украины и ракетные удары по критической инфраструктуре других регионов.

Наземная операция преимущественно направлена на полное уничтожение населенных пунктов артиллерией и минометным огнем. Также сильно страдают поля – происходит массовое минирование территории. А речь идет о довольно большой площади – около 1/5 территории Украины. За редким исключением можно утверждать, что Россия использует тактику выжженной земли. Это многое меняет, поскольку такой стиль ведения военных действий предусматривает уничтожение всей промышленной инфраструктуры, любых складов и даже очистных сооружений.

За первые четыре месяца войны по территории Украины было выпущено до 2800 высокоточных ракет, многие из которых пришлись на подконтрольную Украине территорию: от столичного Киева и до территории Львовской области (в 15 км от польской границы). Даже ликвидированные силами ПВО ракеты наносят значительный ущерб за счет токсичного топлива и собственно взрыва.

Все это означает, что война России в Украине в 2022 году умышленно или косвенно высвобождает в окружающую среду все возможные загрязнители: от содержимого очистных сооружений, складов продукции до сырья предприятий химической промышленности. Очевидно, что речь идет о невероятно масштабном загрязнении окружающей среды (воздух, почва, поверхностные и грунтовые воды, экосистемы), не сравнимом с любыми событиями прошлого. Большинство загрязнений будут стихийно продолжаться долгое время.

Наконец, миграция населения. 15 миллионов украинцев вынуждены были покинуть родные места, жилье 3-4 миллионов из них вряд ли подлежит восстановлению, а инфраструктура городов повреждена настолько, что проще построить новые города, чем восстанавливать разрушенные. То есть целые города превратились в груды строительных отходов.

Изменение демографической ситуации неизбежно повлияет на вопросы охраны природы во многих благополучных регионах. Также природа благополучных регионов уже сейчас страдает от компенсаторного увеличения пахотных площадей, вызванного временной утратой Украиной 32% всех полей, попавших на оккупированные или заминированные земли.

В таких условиях никто из нас не может получать любые количественные сведения о влиянии военных действий на окружающую среду. Не сможем мы их получить и в будущем, поскольку глупо было бы представлять себе отбор проб загрязнения, попавшего в реку, воздух или почву несколькими месяцами раньше. Поэтому нам остается анализировать доступную информацию и давать качественные оценки происходящим событиям.

К сожалению, к предостережениям ученых-экологов пока в Украине никто не прислушивается, не говоря уже о России, действия которой в Украине угрожают окружающей среде и самой России тоже. Кстати, тут достаточно будет вспомнить о ядерной угрозе, чтобы перестать сомневаться, есть ли угроза или нет.

Стоит различать угрозы, влияния и последствия. Не все угрозы приводят к реальным влияниям. Влияния, в свою очередь, приводят к изменениям в окружающей среде – и вот только изменения являются прямой причиной последствий. Например, на данный момент, к счастью, угроза ядерной катастрофы не стала причиной каких-либо ощутимых влияний. Но при этом она остается наиболее тревожной угрозой для многих стран Европы.

Невозможность проводить количественные исследования, то есть измерять последствия, заставляет нас ограничиться качественной оценкой влияний. Что и как изменяется в окружающей среде в результате боевых действий?

Кроме прямого влияния (разрушение ландшафтов (экосистем) и загрязнение), военные действия и оккупация имеют и косвенное влияние на окружающую среду, которое может проявляться в регионах, отдаленных от мест боевых действий, и даже в других странах:

• увеличение масштабов добычи полезных ископаемых, леса и использования других природных ресурсов в странах – участницах войны;
• увеличение добычи природных ресурсов (в том числе энергоресурсов) и освоение земель в странах, для которых в результате войны ограничился импорт;
• стихийное природопользование вследствие падения уровня жизни среди жителей оккупированных, пострадавших регионов, переселенцев и стран, пострадавших от ограничения экспорта.

Стихийное природопользование стремительно набирает обороты на оккупированных и прифронтовых территориях, так как нужды населения в условиях ограниченных ресурсов быстро возрастают, а при этом любые инспекции или лесхозы больше не работают. Аналогично – перестают работать и службы охраны ООПТ, которые до недавнего времени ограничивали доступ к природопользованию в заповедниках и национальных природных парках. Так что именно территории ООПТ, возможно, будут ощущать наиболее значительные изменения в результате косвенного влияния войны.

Вернемся к экологической составляющей. Взрывы приводят к одномоментному уничтожению большинства живых организмов, попадающих в зону действия взрывной волны, огня и осколков. Действие при этом очень краткосрочное, но в последующем разрушение растительного и почвенного покрова приводит к возникновению и распространению эрозионных процессов и долгосрочной деградации территории. Также разрушение растительного покрова вызывает в последующем распространение чужеродных видов растений, создающих «очаги» на поврежденных участках.

Большое количество мелких организмов, создающих и поддерживающих почву, а также его биологический покров – травы, мхи, лишайники и грибы, – наиболее уязвимы при действии боеприпасов. Иными словами, все живые организмы, находящиеся в толще почвы или защищающие от эрозии ее поверхность, не способны защитить себя от негативных влияний (краткосрочное разрушительное действие взрывной волны и длительное действие химического загрязнения).

В результате разрыва боеприпаса происходит частичная химическая реакция, что приводит к загрязнению почвы и атмосферы. Кроме относительно безопасных СО₂ и водяных паров, в процессе окисления одного килограмма взрывчатки в воздух попадает несколько десятков кубометров токсичных газов: SO₂, NO_x, CO (в том числе ароматические углеводороды, которые значительно токсичнее, чем обычные).

Из атмосферы оксиды серы и азота возвращаются в почву через кислотные дожди, которые изменяют рН и вызывают ожоги у растений, а также буквально выжигают почвенную фауну, водоросли, бактерии, семена и корни трав, гифы находящихся в микоризе с растениями грибов. Почва становится конечным звеном химического поражения боеприпасами.

В земле остается часть металлических осколков и не прореагировавших веществ; остальные разлетаются и оседают вокруг (осколки до 300 м, неиспользованные реагенты – до 35 м). Осколки несут с собой немалую угрозу. Чаще оболочки боеприпасов изготовлены из чугунного сплава, к которому, кроме железа и углерода, добавляют серу и медь. Артиллерийские снаряды калибра 120 мм и 152 мм дают соответственно 1600-2350 и 2700-3500 осколков массой от одного грамма (!).

Их общую поверхность я даже не рискну сосчитать. Таким образом, химические элементы с поверхности осколков будут окисляться (в том числе медь является тяжелым металлом, отдельные соединения которого могут быть достаточно токсичными), поступать в круговорот веществ окружающей среды и включаться в трофические цепи. Кроме того, часть используемых устаревших боеприпасов содержит элементы, изготовленные с использованием обедненного урана.

Применив методику подсчета последствий обстрелов для почв, разработанную нашими коллегами из международной благотворительной организации «Экология – Право – Люди» для востока Украины, можно сделать неутешительные выводы. Например, на изученном нами спутниковом снимке изображен участок поля площадью 1 кв. км, засеянный озимыми. Здесь мы насчитали 480 воронок от снарядов калибра 82 мм, 547 воронок от снарядов калибра 120 мм и 1025 – от снарядов калибра 152 мм. Только на этом квадратном километре поля в грунт попало 50 т железа, 1 т соединений серы и 2,35 т меди.

Трудно рассчитать объем тяжелых металлов и других соединений, количество которых хоть и меньше, но влияние – значительно опаснее. Кроме того, взрывами вывернуто не менее 90 000 т почвы, и даже выравнивая воронки, мы уже не будем иметь на этих участках и без того скудного плодородного слоя почвы. Между прочим, это означает, что 37% всей площади, изображенной на спутниковом снимке, фактически утратили плодородный слой почвы. Сложно даже предположить, сколько топлива нужно для восстановления еще недавно ровной поверхности поля.

Но все же стоит понимать, что невероятно большое разнообразие используемых боеприпасов не дает возможности получить полную картину загрязнений или даже их точный спектр. Например, российские войска неоднократно использовали боеприпасы зажигательного действия, содержащие фосфор. Это неоднократно зафиксировано на фото и видео, но, к сожалению, отсутствие точной маркировки таких боеприпасов не позволяет сказать, те ли это фосфорные боеприпасы, которые запрещены международным правом как особенно опасное химическое оружие.

Независимо от того, используются или нет зажигательные боеприпасы, возгорания массово происходят как в местах взрывов, запусков ракет и артснарядов, в местах попадания в военную технику, так и на природных и сельскохозяйственных территориях. Как и любой другой пожар, возгорания в экосистемах приводят к уничтожению биоразнообразия на больших площадях. Если где-то в мире и есть люди, скептически относящиеся к понятию «экоцид», то в случае с пожарами вряд ли кто-то сможет возразить: ни один живой организм в Европе не способен выжить во время пожара. А в условиях климата степной зоны выгорание, в частности, лесов станет их окончательным уничтожением.

В ситуации военных действий пожары происходят чаще (возгорание от взрывов, работы артсистем и горение уничтоженной техники, использование зажигательных боеприпасов) и длятся дольше (невозможность гасить в условиях минирования, обстрелов, отсутствие пожарной техники, спасателей и прямые запреты оккупационных властей). Военные действия России в Украине за четыре месяца привели к 37 867 пожарам в природных и антропогенных ландшафтах. Всего сгорело 1006,62 кв. км. В том числе огнем уничтожено 36 154 га лесов и 10 250 га степей.

Для такого подсчета мы использовали данные о тепловых аномалиях, предоставленные NASA. Но мы все же считаем полученные результаты заниженными, поскольку не можем получить точного контура всех возгораний. Однако выводы и без того неприятные. Треть всех территорий (11 216 га), сгоревших в Украине за четыре месяца войны, – заповедники и национальные парки. Наибольшее их количество пострадало в Донецкой, Херсонской и Киевской областях.

Вопреки сообщениям в СМИ, вырубка лесов не стала массовым явлением, связанным с войной. Такие действия имели место только в части строительства блиндажей и действительно требуют значительного количества ровных стволов, преимущественно из сосновых культур. Менее значимым для биоразнообразия, но очень опасным в части усиления ветровой эрозии является массовая вырубка лесополос в тактических целях и в первые месяцы войны – для обогрева блокпостов. Также в окрестностях населенных пунктов происходила стихийная вырубка древесных насаждений для обогрева и приготовления пищи в сильно пострадавших районах.

С наступлением холодного периода население, не покинувшее оккупированные земли, скорее всего, сильно увеличит объемы стихийных рубок, впрочем, не стоит рассматривать их как проблему для биоразнообразия. Во-первых, большинство деревьев в населенных пунктах и вокруг них представлены чужеродными видами, а во-вторых, такие стихийные рубки никогда даже не приблизятся по масштабам к сгоревшим за первые месяцы войны лесам.

Кроме ущерба, наносимого вооружениями, ландшафт и экосистемы сильно страдают от военной техники (речь идет в первую очередь о тяжелых машинах, часто на гусеничном ходу). Для маскировки их всех на каждом месте дислокации для техники роют укрытия. Строительство укрепрайонов, окопов, блиндажей и укрытий для техники сопровождается значительным разрушением природных ландшафтов.

Помимо этого, строительство блиндажей требует большого количества ровной древесины. Это означает, что вырубают нужные деревья в большом количестве, попутно уничтожая неподходящие, которые мешают подступиться к нужным стволам. Да и дороги для техники прокладывают путем проезда тяжелых танков прямо через лес.

Таким образом, проезд техники, строительство укрытий для нее и личного состава суммарно занимают огромные площади природных экосистем. В большинстве случаев это или леса, или степные склоны, разрушение вдоль которых в последующем приводит к смыву вырытой породы на ненарушенные участки и к эрозии в целом.

Но кроме массовых однотипных нарушений экосистем, происходящих и преумножающихся ежедневно по всей линии фронта, были и два случая значительного изменения ландшафтов. Речь о разрушении двух дамб на реках в Киевской и Харьковской областях.

Вследствие обстрела была разрушена дамба в селе Козаровичи Киевской области, отделяющая реку Ирпень от Киевского водохранилища, которое имеет значительно более высокий уровень воды. В прошлом после наполнения водохранилища его отделили от речки дамбой, сохранив пойму Ирпени незатопленной, но саму реку – отрезанной от Днепра, в который она раньше впадала. В последующем Ирпень перекачивали в водохранилище насосами.

Но теперь дамба разрушена – и в считанные дни воды Киевского водохранилища заполнили долину Ирпени на десятки километров, создав водную гладь на площади почти 3000 га, поглотив пойму (и природную, и распаханную часть) и частично – прилегающие села. Стоит отдать должное этому событию, поскольку появление такого водного препятствия помогло остановить продвижение 56-го гвардейского десантно-штурмового полка российской армии на Киев и уберегло западные окраины города от возможных значительных разрушений.

Но война отступила с севера Украины, оставив сгоревшие леса, воронки и расширенное на 3000 га водохранилище. Сейчас все более актуальной станет дискуссия о том, как поступить с затопленными землями. Собственники земельных участков, а также строительные компании, имеющие виды на долину реки, конечно же, будут поддерживать восстановление дамбы и откачку воды. Хотя представить откачку такого ее объема непросто. Жители подтопленного села Демидов также желают вернуть уровень воды ниже уровня своих дворов и домов.

Но объективная реальность будет скорее склоняться к тому, чтобы оставить все как есть. Во-первых, затопленная территория и дальше остается важным оборонным рубежом, гораздо более мощным, чем русло небольшой реки с мелиорированной поймой. Во-вторых, затопленная пойма имеет больше преимуществ с точки зрения охраны природы: ее не получится распахать и застроить; вся она превратится из огородов и деградированных лугов с рудеральной растительностью в исключительно природные мелководные биотопы. Да и о факторе беспокойства для колоний птиц на мелководье можно будет не волноваться. Но судьба Ирпени пока окончательно не решена.

В тактических целях 2 апреля была разрушена и дамба Оскольского водохранилища на реке Оскол в Харьковской области. Здесь все вышло наоборот, вследствие чего произошел спуск водохранилища и оголение его дна (9000 га, 355 500 000 куб. м). Осушенное дно водохранилища перестало быть важной мелководной экосистемой, и в то же время неполное разрушение дамбы не вернуло реке проточность. К сожалению, размещение водохранилища на временно оккупированной территории не позволяет получить информацию о состоянии реки и сухого дна водохранилища.

В будущем ситуацию с работой водохранилища точно нужно будет решить, поскольку от его работы напрямую зависит водоснабжение всего Донбасса, так как оно обеспечивается благодаря каналу «Северский Донец – Донбасс», в летнее время поддерживаемого именно этим водохранилищем. Восстановление разрушенных городов Донбасса без восстановления работы водохранилища невозможно.

Промышленная часть этого региона – несколько сотен компактно размещенных предприятий горной, химической и тяжелой промышленности. До недавнего времени Донбасс оставался центром загрязнения окружающей среды Украины. Вместе с инфраструктурой все это полностью уничтожено. Сможет ли кто-то восстановить на месте руин сотни заводов, и рационально ли это делать в былом объеме? Возможно, восстановленный Донбасс будет иметь уже совсем другую концепцию.

Загрязнение

Вернемся к загрязнениям. В ситуации военных действий загрязнение окружающей среды приобретает большое количество различных форм. В условиях российско-украинской войны многие случаи загрязнения к тому же имеют признаки нарушения правил войны и даже экологического терроризма, так как некоторые обстрелы проводились с целью ухудшения состояния окружающей среды.

Прежде всего речь идет о разрушении предприятий. В результате боевых действий была полностью уничтожена вся сеть крупных объектов металлургии и химической промышленности, которые сосредоточивались на востоке Украины. Именно эти предприятия традиционно представляли наибольшую опасность для окружающей среды в стране и формировали для городов своей дислокации имидж одних из самых загрязненных в Украине. Вместе с тем на предприятии «Азовсталь» до его разрушения удалось остановить процессы таким образом, чтобы поврежденные цеха не представляли угрозу для окружающей среды.

В прессе звучат заявления о том, что уровень загрязнения атмосферы на востоке Украины значительно уменьшился, и это подается как определенный шанс восстановить данный регион после войны – и даже сделать лучше, чем он был до нее. В части выбросов в атмосферу это, конечно, выглядит правдоподобно, но если вспомнить о том, что все предприятия имели очистные сооружения, хранилища не поддающихся очистке отходов, склады сырья и продукции, то станет понятным: речь идет об очень загрязненной территории, на которой из-за обстрелов высвобождено значительно больше отходов, чем допускалось во времена работы предприятий.

Помимо загрязнения рек, которые являются источниками водоснабжения для промышленных, коммунальных предприятий и отдельных населенных пунктов, достаточно массовыми стали и случаи прекращения очистки вод, поскольку было повреждено большое количество инфраструктурных объектов, среди которых и очистные сооружения. Бомбардировки городов и населенных пунктов привели к десяткам поломок трубопроводов и насосных станций, из-за чего сотни тысяч человек остались без доступа к безопасной воде.

Также в регионе имеется большое количество угольных шахт, которые затапливаются уже несколько лет. Так что в части загрязнения почв, и тем более грунтовых и поверхностных вод, вряд ли можно представить радужное будущее отказавшегося от опасной промышленности региона. Напротив! Все загрязнения – как из предприятий, очистных сооружений, так и вышедшие на дневную поверхность шахтные воды – неизбежно попадут в Азовское море: либо через реку Северский Донец, либо через реку Кальмиус.

В обоих случаях загрязненные стоками реки принесут отходы в самое пресное и мелководное море Европы. При этом не стоит ожидать стремительного вымирания жизни в море: загрязнители будут накапливаться в нем длительное время и постепенно, поэтому исчезновение в первую очередь редких видов, а позже фоновых – вряд ли будет стремительным и заметным. Но страшно то, что загрязнение моря неизбежно, так как все перечисленные загрязнения все равно в итоге попадут в него из Донбасса.

Топливо

С первых дней своего вторжения российские войска приступили к целенаправленному уничтожению критической инфраструктуры, применяя как ракеты высокой точности, так и реактивную артиллерию. Это касается не только Донбасса, но и всех регионов Украины. Можно утверждать, что целью таких действий было ослабление обеспечения украинских городов горючим, ресурсами для восстановления и нанесения максимального экономического ущерба.

Впрочем, некоторые зафиксированные нами случаи свидетельствуют и о том, что целью отдельных обстрелов было именно целенаправленное ухудшение экологической обстановки в населенных пунктах. Не исключено, что частично такие цели преследовали и масштабные пожары в строительных гипермаркетах, поскольку никакой военной необходимости в том, чтобы сжечь строительный гипермаркет, нет.

Одними из первых пострадали нефтебазы. Всего ракетными ударами уничтожено более 60 нефтебаз, крупных АЗС и резервуаров с горючим в аэропортах. Также уничтожены Лисичанский и Кременчугский нефтеперерабатывающие заводы.

Нефтебазы подверглись обстрелам и на территории России, в Белгородской, Курской и Ростовской областях, хотя мы не можем делать выводы о таких случаях, поскольку на вооружении Украины в конкретные даты таких взрывов не находилось вооружений, способных достигать объекты на территории РФ и уж тем более в Ростовской области. Тем не менее во всех случаях произошли массивные разовые выбросы загрязнителей в атмосферу.

Второй пострадавшей группой стали склады легковоспламеняющихся веществ и строительные гипермаркеты. В пределах Украины уничтожено около 20 таких гипермаркетов, а на оккупированной территории – все. Еще более 30 обстрелов касались складов лаков, красок и других легковоспламеняющихся веществ, а также складов в портах.

В первые дни мая российская армия сосредоточилась на уничтожении хранилищ агрохимикатов. Так, в Тернопольской области после обстрела большое количество азотных удобрений попало в реку Икву и погубило все живое в реке. Обстрелы хранилищ агрохимикатов продолжились до июля.

Ракетными ударами также было уничтожено несколько газопроводов в Харьковской, Николаевской, Запорожской, Киевской, Донецкой, Луганской областях Украины. 21 марта в городе Сумы на местном предприятии «Сумыхимпром» ракеты попали в цистерны с аммиаком, образовав зону поражения радиусом до 2,5 км, что можно сопоставить с реальным использованием химического оружия.

5 апреля в городе Рубежное ракетами была взорвана промышленная цистерна с азотной кислотой. 9 мая российские войска взорвали склады с аммиачной селитрой в Краматорском районе. Такие действия безусловно приводят к значительному ухудшению состояния окружающей среды, поэтому их нужно рассматривать как акты экологического терроризма.

Боеприпасы взрываются не только на поле боя. Взрывы происходят также на складах и минных полях. В первые дни войны войска РФ атаковали склады боеприпасов на территории Украины, пытаясь истощить украинские запасы вооружений и предотвратить сопротивление. С июня инициатива перешла к ВСУ, и начались обстрелы российских военных складов на оккупированной территории с использованием высокоточного оружия.

Очевидно, что детонация большого склада боеприпасов для окружающей среды ничем не отличается от их раздельного использования в различных местах. Такие взрывы и дальнейшее распространение остатков боеприпасов могут также создавать острые и хронические риски для здоровья людей и окружающей среды в результате высвобождения токсичных компонентов боеприпасов.

То же касается и минирования территории. Тут стоит уточнить, что потенциально заминированной является площадь, превышающая 1/5 Украины. В местах всех боевых действий в почве остаются неразорванные боеприпасы, повсюду много специально установленных мин, растяжек и пр. С марта по июль 2022 года на территории Украины обезврежено 154 830 взрывоопасных предметов и 662 кг взрывчатого вещества, в том числе 2055 авиационных бомб. Обследована территория площадью 63 782 га. Прогнозируется, что полное разминирование Украины займет около десяти лет.

Во время боевых действий с попаданием каких-либо веществ и предметов в окружающую среду никто не считается. Взрываются боеприпасы, разрушается и сгорает военная техника вместе с горючим и боекомплектами. Поврежденная техника имеет значительные риски и для населения, поскольку, к примеру, остатки ракет класса «земля – воздух» (ЗРК) и других типов ракет, содержащих высокотоксичное топливо, могут представлять угрозу для здоровья, как и некоторые транспортные средства, часто содержащие целый ряд токсичных материалов (в том числе асбест, ПХД и источники кислоты из батарей, а также фосфор).

Учитывая, что весь северный фронт вторжения пришелся на регион Полесья, наиболее заболоченную часть страны, а в 2022 году большинство рек имели, по крайней мере, частичное половодье и раннее таяние льда, – российская техника во многих местах утонула в болотах либо провалилась в озера или реки. Представить извлечение ее из водных объектов настолько заболоченного региона – сложно. С большой вероятностью такая техника останется в экосистемах навсегда, продолжая загрязнять окружающую среду долгое время.

Море

Наконец, вспомним о море. Оно тоже стало полигоном боевых действий. В море взрывались снаряды, туда падали сбитые самолеты и вертолеты. Горели газовые платформы. Также в результате боевых действий было потоплено большое количество военных и гражданских судов.

Несмотря на то, что уничтожение даже такого большого корабля, как крейсер «Москва», представляется «каплей в море», подобные события оказывают огромное влияние на биоразнообразие. Шумовое и вибрационное воздействие взрывов мощных ракет уничтожает немалое количество живых организмов в большом радиусе от места взрыва. Попадание нефтепродуктов в море приводит к образованию пленки на поверхности воды, площадь которой может составить многие квадратные километры, где будет гибнуть огромное количество живых организмов.

Действительно, количество дельфинов, выбрасывающихся на берег в Черном море, с началом войны сильно возросло.

Но наиболее губительное влияние война оказывает на биоразнообразие суши. Только в зоне активных боевых действий встречается по меньшей мере 20 видов растений и два вида животных, являющихся суперэндемиками и обитающих только здесь, в зоне обстрелов, и больше нигде в мире.

Формула с тысячей неизвестных

Сегодня еще рано говорить о том, какой именно будет окружающая среда Украины после освобождения всей территории государства от захватчиков. Наиболее значимые последствия войны для природы будут связаны с длительными социальными, институциональными и экономическими изменениями, а не тактическими аспектами боевых действий.

Конечно, первое, что приходит в голову, – не социальные изменения, а картины войны. Взрывы боеприпасов, разбитая техника, пожары и превращенные в лунный пейзаж территории. Такие воздействия стремительно разрушают естественный облик любой экосистемы, уничтожая большинство визуально заметных животных и растений. Некоторые воздействия будут растянуты во времени. Сейчас трудно оценить, как отреагирует природа на массу разрушенной военной техники, разбросанной по лесам, полям, рекам и болотам. Сколько и какие загрязняющие вещества будут поставлять в окружающую среду тысячи единиц разбитой техники и разорванных боеприпасов, и как долго это продлится.

Все это рассчитать в полном объеме невозможно. Прежде всего потому, что невозможно отбирать какие-либо пробы во время самих боевых действий и аварий на неподконтрольных территориях и в зонах боевых действий. То же касается и загрязняющих веществ, попадающих в окружающую среду вследствие разрушения военными промышленных объектов и мест хранения различных химических веществ.

Впрочем, поврежденные территории могут остаться в неожиданно выгодном состоянии, когда на них не будет происходить никакой хозяйственной деятельности, что позволит восстановиться природе. Ведь природа обладает очень большим потенциалом восстановления. Леса довольно легко восстанавливают поврежденные экосистемы после пожаров, поймы рек покрывают растительностью песчаные намывы после большого половодья, а животные стремительно заселяют участки, где им не мешает человек. Лучший пример – зона отчуждения Чернобыльской АЭС, которая еще 30 лет назад была занята селами, полями и колхозами, а теперь – самая дикая и неизведанная территория в Европе.

В случае с окрестностями разрушенных населенных пунктов или там, где по разным причинам затруднено разминирование, после окончания войны может наступить действительно выгодный для природы период без антропогенного давления. Он будет касаться и прилегающих территорий, которые не были повреждены, но имеют потенциал «доноров биоразнообразия» для разрушенных мест.

Уничтоженные сегодня заповедные территории завтра могут стать зонами, на которых вынужденно будет больше ограничений для пребывания людей, чем на любой природоохранной территории. Чем дольше по времени задержится разминирование – тем труднее будет его провести. Поэтому определенные территории будет проще подарить природе, чем тратить время на разминирование этих участков.

Между прочим, в таких зонах к лесному хозяйству интерес сильно упадет, ведь древесина с большим количеством осколков и пуль не только не имеет коммерческой ценности, но и опасна для деревообрабатывающей и лесозаготовительной техники. Так что интерес транснациональных компаний к украинской древесине из части регионов снизится. К слову, утрата интереса государства к части лесов и территорий приведет к увеличению неконтролируемого природопользования со стороны местного населения.

Главным фактором, который вызовет ослабление антропогенного давления, является, конечно, переселение большого количества украинцев из одних регионов в другие. Невиданно стремительные темпы эвакуации людей из зоны оккупации и боевых действий снимают с территории большинство факторов антропогенной нагрузки. Несмотря на миллионы человеческих трагедий, подобная ситуация способствует восстановлению популяций всех видов, распространение которых сдерживала хозяйственная деятельность.

Конечно, не следует воспринимать это утверждение как анонсирование положительных природных процессов. Прежде всего, на безлюдных территориях будут распространяться агрессивные чужеродные виды, которые не являются дикой природой и лишь вытесняют аборигенное биоразнообразие. Взять, например, амброзию, золотарник канадский, ваточник сирийский: к началу войны определенный иммунитет природных экосистем препятствовал распространению этих опасных видов в дикой природе, а интенсивное сельское хозяйство не давало им занимать сельскохозяйственные площади.

Остановка аграрного производства будет означать создание колоссальных по площади эпицентров распространения таких инвазионных видов. Площадь подобных зон, объективно, может оказаться гораздо больше площади природных территорий.

Поэтому уменьшение численности населения и ослабление интенсивности сельского хозяйства, промышленности и фактора тревоги действительно приведут к зарастанию занятых недавно человеком территорий, однако это не будет означать восстановление здесь именно природных экосистем, а скорее даст толчок к невиданному ранее распространению чужеродных видов. Изувеченные и заброшенные населенные пункты и природные ландшафты, обезображенные воронками и окопами, сформируют нетипичные для Украины в последние десятилетия типы экосистем, о дальнейшем развитии которых нам пока ничего не известно.

Прогнозируя изменения, следует думать и о том, куда перемещаются люди, покидая зону боевых действий. Ни одна административная территория в мире не готова к появлению большого количества беженцев. Обычно речь идет о более благополучных и безопасных регионах, увеличение населения которых приводит к усилению давления на природные экосистемы (от потребления воды до засорения и вырубки деревьев на костер) и увеличению объемов использования природных ресурсов. Общий уровень жизни благополучных регионов снижается от перераспределения ресурсов, и, соответственно, возникает социальное напряжение.

После войны не все вернутся восстанавливать жилье и инфраструктуру разрушенных городов. Поэтому после пиковой нагрузки на экосистемы, вызванной стремительным притоком переселенцев в благополучные регионы, восстановление предыдущего состояния расселения произойдет лишь отчасти. Сам факт притока переселенцев уже будет означать длительную нагрузку на экосистемы отдаленных от боевых действий регионов, а значит, существенно увеличит площадь влияния.

Эта площадь также возрастет и из-за утраты в оккупированных, заминированных или просто поврежденных войной регионах сельскохозяйственных территорий, недостаток которых будут компенсировать за счет дополнительного освоения природных территорий.

Все вышеперечисленное и еще многие не упомянутые в этой статье нюансы превращают прогнозирование изменений в природе в формулу с тысячей неизвестных. Тем не менее прямое уничтожение природных экосистем в результате боевых действий – это лишь часть проблемы. Разрушение жилья и промышленных объектов фактически на четверти территории Украины означает в будущем широкомасштабные работы по их восстановлению.

Поддержка западных государств вкупе с готовностью самих украинцев восстановить государство даже лучше, чем было, для природы означает только начало проблем. Возможно ли будет восстановить города там, где они находились, не привлекая для этого новых территорий? Куда девать миллионы тонн обломков бетона и кирпича? Что делать с мусором, в который превратилось имущество нескольких миллионов украинцев? Ну и, наконец, что останется от природы Украины, если из нее извлечь песок, щебень, древесину и цемент (мел) для восстановления четверти государства?

Конечно, обозначенными проблемами не исчерпывается все губительное влияние российской вооруженной агрессии на природу Украины (да и других стран), а о некоторых проблемах мы сейчас еще и не подозреваем, но их в любом случае придется решать. И от того, будут ли они решены правильно, дружественно по отношению к природе, будет зависеть качество жизни будущих поколений украинцев.

Алексей Василюк специально для 85 номера журнала «Экология и Право»